Федор Михайлович Достоевский - 722. С. Д. ЯНОВСКОМУ 17 декабря 1877. Петербург

Петербург. 17 декабря 77.

Глубокоуважаемый и искренно любимый мною Степан Дмитриевич,

Заголовок Вашего письма переписываю целиком, потому что ничего не может быть справедливее как то, что я Вас всегда глубоко уважал и искренно любил. А когда думаю о давнопрошедшем и припоминаю юность мою, то Ваш любящий и милый лик всегда встает в воспоминаниях моих, и я чувствую, что Вы воистину были один из тех немногих, которые меня любили и извиняли и которым я был предан прямо и просто, всем сердцем и безо всякой подспудной мысли. Это хорошо, что Вы иногда отзываетесь и вызываете тем и меня на обмен мыслей и впечатлений или, лучше сказать, на общение жизнию. Но о деле. Высылаю Вам книгу Ап<оллона> Григорьева, Страхов только всего и издал. "Дневника" же моего на будущий год Вам высылать не буду, потому что на время (на год) решил прекратить его. Тут много сошлось причин: устал, усилилась падучая (именно через "Дневник"), наконец, на будущий год хочу быть свободнее, хотя вряд ли и два месяца прохожу без работы. Есть в голове и в сердце роман и просит выразиться. Есть и еще причины, предполагаю, что через год явиться будет самая пора: хочу попробовать одно новое издание, в которое и войдет "Дневник" как часть этого издания. Таким образом расширю свою форму действия, "Дневник" же сам собою так сложился, что изменять его форму, хоть сколько-нибудь, невозможно. Голубчик Степан Дмитриевич, Вы не поверите, до какой степени я пользовался сочувствием русских людей в эти два года издания. Письма ободрительные, и даже искренно выражавшие любовь, приходили ко мне сотнями. С октября, когда объявил о прекращении издания, они приходят ежедневно, со всей России, из всех (самых разнородных) классов общества, с сожалениями и с просьбами не покидать дела. Только совестливость мешает мне высказать ту степень сочувствия, которую мне все выражают. И если б Вы знали, сколькому я сам научился в эти два года издания из этих сотен писем русских людей.

А главная наука в том, что истинно русских людей, не с исковерканным интеллигентно-петербургским взглядом, а с истинным и правым взглядом русского человека, оказалось несравненно больше у нас в России, чем я думал два года назад. До того больше, что даже в самых горячих желаниях и фантазиях моих я не мог бы этого результата представить. Поверьте, мой дорогой, что у нас в России многое совсем не так безотрадно, чем прежде казалось, а главное - многое свидетельствует о жажде новой, правой жизни, о глубокой вере в близкую перемену в образе мыслей нашей интеллигенции, отставшей от народа и не понимающей его даже вовсе. Вы сердитесь на Краевского, но он не один; все они отрицали народ, смеялись и смеются над движением его и таким ярким святым проявлением его воли и формой, в которой он представил свое желание. С тем эти господа и исчезнут, слишком устарели и измочалились. Не понимающие народа теперь должны несомненно примкнуть к биржевикам и жидам, и вот final представителей нашей "передовой" мысли. Но идет новое. В армии наша молодежь и наши женщины (сестрицы) показали совсем другое, чем все ожидали и о чем все пророчествовали. Будем ждать.

(Краевский же служит известным лицам и, кроме того, на мой взгляд, хотел отличиться оригинальностью, еще с Сербской войны. Задавшись раз, уже не мог оставить.)

Впрочем, здесь у нас мало толку во всех даже газетах, кроме "Московских ведомостей" и их политических передовых, ценимых за границей очень. Остальные газеты эксплуатируют лишь минуту. Во всех сотнях писем, которые я получил в эти два года, всего более хвалили меня за искренность и честность мысли; значит, этого-то всего более и недостает у нас, этого-то и жаждут, этого-то и не находят. Граждан у нас мало в представителях интеллигенции.

Жена моя Вам искренно кланяется (детишек у меня трое, два сына и дочь). Из наших прежних всего чаще вижу Майкова (он болен печенью и ездит летом за границу на воды) и Порецкого, которого встречаю у общих знакомых. Всем им передам Ваш привет. Как Ваше здоровье - мало об этом пишете.

У меня "катар дыхательных путей" - видите, даже официальное название болезни заучил. Каждое почти лето езжу в Эмс. Передайте и мою благодарность за внимание и сочувствие Вашему русскому вевейскому кружку. А теперь до свидания, обнимаю Вас и целую.

Ваш навсегда и неизменно Федор Достоевский.

Звёзды зажигают в Ялте. Литературная Газета

ТелевЕдение

Звёзды зажигают в Ялте

ТЕЛЕПРАЗДНИК

Предстоящий традиционный телекинофорум «Вместе» пройдёт под знаком 65-летия Великой Победы. А главная номинация в конкурсах ТВ-программ и игровых фильмов – «Победители». Так определил оргкомитет, в состав которого входят известные деятели экрана, руководители творческих союзов России и стран СНГ.

Сентябрьскими днями в одиннадцатый раз подряд в Ялте соберутся журналисты, режиссёры, актёры, чтобы назвать лучшие работы, появившиеся на телеканалах. И если в первые годы с россиянами пытались конкурировать лишь украинцы да белорусы, то сейчас в форуме участвуют представители более чем тридцати стран. Среди них – Болгария и Канада, Израиль и США, Венгрия и Монголия… Всех не перечесть.

Мэр Ялты Сергей Брайко убеждён, что представить город без телекинофорума уже вряд ли возможно. О нём постоянно напоминает скульптурная композиция «Антон Чехов и Дама с собачкой» на центральной набережной – дар курортному городу. А сейчас принято решение здесь же открыть аллею звёзд. Перечисление кандидатов, похоже, ни к чему – мы их видим на своих экранах каждый день. Форум «Вместе» отыскал множество талантов, зажёг настоящие звёзды телевидения и кино. А дискуссии и круглые столы помогают профессионалам совершенствовать своё мастерство, обмениваться опытом в непринуждённой атмосфере. Но дело даже не в этом. Сергей Брайко как опытный менеджер и хозяйственник, пекущийся о своём городе, имеет в виду абсолютно иное. Черноморское побережье в курортный сезон явлением знаменитостей не удивишь. Только далеко не все отдыхающие и местные жители готовы выложить за билеты на концерты большие деньги. Правило «Вместе»: все встречи с ялтинцами и гостями города – бесплатные. С Александром Михайловым, Николаем Дроздовым, Николаем Басковым, Юрием Поляковым, Рустамом Ибрагимбековым, Ариной Шараповой и множеством других знаменитостей из мира искусств можно пообщаться просто так, во время концертов на сцене зала «Юбилейный» и камерных салонов, дискуссий на животрепещущие темы и даже встреч в коллективах.

Ялта ждёт очередной форум, несомненно, как и его участники. Новую ленту «Разжалованный» с Александром Михайловым её создатели из кинокомпании «Феникс-фильм» планируют представить в главной номинации «Победители». На победу в ней также будет претендовать восьмисерийный фильм белорусского режиссёра Александра Ефремова «Покушение». Одну из главных ролей в нём сыграл Дмитрий Певцов. Большую программу передач, игровых и документальных фильмов покажет на форуме ВГТРК.

– Кроме того, по традиции мы проведём выездные культурно-деловые акции, – рассказал председатель оргкомитета Геннадий Селезнёв. – Обязательно побываем, например, у моряков-черноморцев в Севастополе. Звёзды «Вместе» сыграют в футбол со сборной правительства Крыма, определим победителей в конкурсах «Песни кино и ТВ», «Мисс Телекинофорум». В общем, скучно не будет.

Вадим ДОЛГАНОВ, ЯЛТА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Тайна ваших подтяжек 1 - Дмитрий Львович Быков

Обсуждать новые путинские инициативы скучно. Больше всего они похожи на записочки, которые отправлял своим преследователям Воскресенье в «Человеке, который был Четвергом». Там, если помните, шестеро сыщиков-провокаторов преследуют своего главаря, т.е. ищут Бога, а Бог то со слона, то с воздушного шара отправляет им письма такого содержания:

«Бегите немедленно. Раскрылась тайна ваших подтяжек. Преданный друг».

Или:

«Искомое слово, полагаю, будет «розовый».

Наконец, в решительный момент, они получают эпистолу в стихах:

«Если рыбка побежит,

Понедельник задрожит.

Если рыбка скачет,

Понедельник плачет».

Возможно, такая иррациональность и кажется президенту признаком истинной божественности – от него ждут чего-нибудь насчет борьбы с террором или хоть насчет перестановок в силовых ведомствах, а он отменяет выборность губернаторов и борется с одномандатниками, хотя побеждать давно некого. Можно, конечно, предположить, что в полувоенных условиях страна больше всего нуждается в управляемости, однако глав регионов уже назначали – как вот Кадырова или Алханова в Чечне,- и ничего особенно хорошего из этого пока не получилось; Матвиенко в Петербурге тоже недвусмысленно назначили, и не сказать, чтобы город окончательно процвел. Иногда – редкий случай – мне хочется согласиться с Александром Рыклиным, который на «Эхе Москвы» (к этому эфиру – «Рикошету» от 14 сентября – мы еще вернемся) предположил: Путина ведь и самого «назначили», и тогда все так хорошо получилось,- теперь ему, вероятно, кажется, что если и дальше всех назначать, будет получаться так же хорошо. Все это типичный пример подмены целей средствами – в надежде, что цели за это время как-нибудь сформулируются сами собой; но вот беда – они не формулируются. В результате Путин опять не угодил ни тем, ни этим: с точки зрения тех, он должен был покаяться и призвать Масхадова, а лучше бы и предложить ему трон,- эти же надеялись как минимум на комендантский час. Не надо, однако, утверждать, что Путин находился в цугцванге. У него были вполне очевидные сильные ходы – например, что-нибудь этакое, стратегическое. Надо же наконец дать стране понять, с кем она воюет. А то: «Мы знаем, кто направляет удары террористов». Хорошо вам там, сверху-то глядючи; а мы не знаем.

Главная трудность как раз и заключается в том, что бой вполне зрим и даже фронт прорезался, а вот противника не видно. Отсюда и страшный соблазн подставить на место врага собственного оппонента и расправиться под предлогом «Вихря-антитеррора» с журналистом, западником или славянофилом. Я не стал бы обвинять в этом расколе (вместо предполагаемого единения) только нашу страну с ее плачевным моральным состоянием: думаю, что если бы бомбежка Киева и Минска 22 июня была анонимна, режим Сталина пошатнулся бы при всей своей железобетонности. Можно, конечно, и на троцкистов свалить – но тогда надо предъявить этих троцкистов, а лучше бы и самого Троцкого, дабы народный гнев обрел выход. Россия до сих пор не определилась с образом врага, а это в нынешних условиях грозит не только расколом и хаосом, но и непредсказуемыми выплесками народного гнева на кого Бог пошлет. В отсутствии внятно заявленного противника («Мы знаем, кто направляет» – и каждый подставляет своего на место этого икса) страна ищет его под фонарем, то есть там, где видно.

Результаты этих поисков представляют не столько политологический, сколько психологический интерес. Я даже просил бы закрепить за мной патент на новую науку – психополитология.

Литературная Газета | Война в письмах

Библиоман. Книжная дюжина

Война в письмах

Самый памятный день войны: Письма-исповеди. – М.: Вече, 2010. – 600 с.: 8 л. ил.

Сборник писем, в которых рассказывается о самом памятном для авторов дне или событии Великой Отечественной войны. При отборе документов предпочтение отдавалось тем, которые содержали конкретные описания событий, лиц, мест действия. Война показана глазами очевидцев, причём не только воинов, но и стариков и детей, женщин и подростков…

Все письма рассортированы по главам: «22 июня 1941», «Отступление. Московская битва», «1942. В боях и сражениях», «Сталинградская битва», «1943. Год решающей битвы», «1944. Освобождение», «1945. На Берлин», «9 мая 1945 г. День Победы».

«Мне тогда было десять лет, когда он пришёл, этот день! – пишет В.Е. Часовских из села Гранитное Донецкой области. – Всё наше село собралось на митинг в центре села возле правления колхоза. Я опоздал на митинг, и, когда подошёл к месту, где собралось всё наше большое село, я увидел, что все плачут, плачут и не расходятся домой. Я тогда не понимал этих слёз, надо было радоваться. Но когда мне пожали руку за папу и трёх дядьёв, которые не вернулись с войны, я тоже заплакал и понял, почему все плачут».

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

M. Султанова. Экология времени

В маленьком озерце или пруду можно найти множество взаимосвязанных форм жизни, в том числе хозяев и паразитов; одни из них быстро размножаются, другие медленно; все они изменяются с различной скоростью, взаимодействуя друг с другом в своеобразном экологическом танце.

Внутри каждого учреждения — каждой больницы, школы, правительственного учреждения или ратуши — существует то, что можно назвать экологией времени, где разные подразделения и процессы взаимодействуют и развиваются с разной скоростью. Хотя достичь идеальной синхронизации невозможно, в обычных условиях нарушения временного согласования удается ограничивать приемлемыми рамками.

Однако существующие сегодня условия не являются обычными. Хотя рекомендации вышеупомянутых гуру были нереалистичными, ускорение, к которому они призывали, было и остается вполне реальным. Никогда еще компании не испытывали столь сильного давления, направленного на ускорение их деятельности. Водопад технологических инноваций и требования потребителей или клиентов плюс конкуренция — все это заставляет постоянно убыстрять темпы изменений. Если одно подразделение при этом отстает, его нерасторопность отражается на функционировании всей организации. Один упущенный момент вызывает отток внимания и энергии от выполнения других задач. Время делается фактором, определяющим политику компании. Зачастую главы организаций попадают в трудные ситуации, связанные с противоречивыми графиками и временными горизонтами. Особенно часто зоной боев становятся подразделения, связанные с информационными технологиями.

Л. К. Камолова | Пропаганда ужасов

История пропаганды в первой мировой войне является прежде всего историей пропаганды ужасов. Именно с этого времени пропаганда становится чем-то вроде позорного клейма, налагаемого на противника; она завоевывает себе в широких кругах весьма дурную славу, которая до некоторой степени и объясняет ее успехи и неуспехи во время второй мировой войны. Двух десятилетий, прошедших со дня окончания первой мировой войны, оказалось недостаточно, чтобы забыть о пропаганде ужасов и этим освободить пропаганду военного времени от ее основного зла — лжи. Многие противники министра пропаганды Геббельса признавали за ним определенный пропагандистский талант, но нет никакого сомнения, что при существовавшем в ту пору положении вещей и при наличии богатого опыта пропаганды, извлеченного из первой мировой войны, сделать немецкий народ невосприимчивым к пропаганде противника мог и гораздо менее талантливый человек. Стоило только напомнить немцам об опасности пропаганды ужасов, о лорде Нортклиффе и о его методах. К тому же из памяти многих немцев, переживших первую мировую войну, все эти «ужасы» еще далеко не изгладились. В Германии не было ни одних курсов для пропагандистов и агитаторов, на которых ложь пропаганды противника не разоблачалась бы на основании устаревших уже приемов борьбы с пропагандой ужасов. Разоблачение вражеской пропаганды становилось предметом политических занятий в школах, а редакции газет и журналов были буквально завалены этими материалами.

По сути дела пропаганда ужасов не являлась уже настоящей пропагандой. «Факты», которыми она оперировала, представляли собой выдумки самого дурного пошиба. В массовой литературе еще в двадцатых годах были разоблачены наиболее известные факты лжи и вскрыты их корни. Ложь об отрубленных детских руках в самых различных версиях обошла всю мировую прессу. Даже в 1927 году эту ложь еще можно было встретить на страницах лотарингских школьных учебников, а в 1946 году ее приводил в качестве примера на Нюрнбергском процессе защитник радиокомментатора Ганса Фриче. Тысячи граждан со всех концов мира заявляли тогда о своей готовности усыновить изувеченных детей, и даже сам римский папа обещал выразить протест германскому правительству, если ему будут предъявлены неопровержимые данные. В своей книге «Diary of the World War» американский полковник Репингтон впоследствии отметил, что из всех этих случаев «не доказан ни один».

Огромную убедительную силу имела и легенда о «распятии канадца», и рассчитанная на католиков ложь о насилиях над монашками, и так называемые «показания свидетелей» о муках католических священников, которых якобы подвешивали к колоколам. Однако ни одно из этих обвинений, предъявленных Германии и распространенных пропагандой противника по всему миру, впоследствии не было доказано.

Самой гнусной и одновременно самой действенной ложью оказалось сообщение о том, что немцы перерабатывают трупы солдат, своих и чужих, на стеарин и на корм для свиней. Это сообщение вызвало во всем мире бурю негодования и послужило поводом для вступления Китая в войну на стороне Антанты. 30 апреля 1917 года английскому премьер-министру в палате общин был задан вопрос, намерен ли он принять меры к тому, чтобы в Египте, Индии и на всем Востоке стало известно, что немцы перерабатывают трупы собственных солдат и солдат противника на корм для свиней. Только в 1925 году эта ложь была. наконец, разоблачена в статье, появившейся в американской газете «Times Dispatch», которая писала по этому поводу: «Из всех ужасных орудий современной войны едва ли не первое место занимает пропаганда, являющаяся важной составной частью военной машины любой нации. Знаменитая история с трупами, которая во время войны довела ненависть народов к Германии до предела, объявлена сейчас английской палатой общин ложью. Несколько месяцев тому назад мир узнал о том, что эта ложь была сфабрикована и распространена одним из ловких офицеров английской разведки.

Несколько лет тому назад описание того, как кайзер добывает жир из трупов солдат, раздуло пламя ненависти среди американских граждан и среди народов других цивилизованных стран. Совершенно нормальные люди, узнав об этом, сжали кулаки и бросились к ближайшим бюро по вербовке в армию. Теперь им рассказывают, что в действительности они были обмануты и одурачены. В следующей войне пропаганда должна быть более хитрой и искусной, чем та, которую создала прошедшая война. Открытые признания в лжи, сделанные правительством, в которое народ верил, могут явиться роковыми».

Андрей Михайлович Буровский / «Ужасы» советского быта

О «свинцовых ужасах советского быта» наговорено многое. Так многое, что вступиться за советский быт придется мне, матерому белогвардейцу. И не надо судить о быте в СССР по годам «перестройки», когда вводились карточки, а в магазинах не было ничего, кроме хлеба и консервных коробок «минтай в томате».

Конечно, вид у советских городов был непрезентабельный. Ни завлекательных неоновых огней, ни рекламы, ни множества кафешек и ресторанов. К тому же в городах часто было неприбрано, неряшливо. Как-то заброшенно, неприютно выглядели даже памятники архитектуры, особенно по ночам. Ничего отдаленно похожего на современный, подсвеченный огнями Зимний дворец или Петропавловскую крепость. Сероватый городской снег скапливался под стенами Зимнего, ветер свистел в кариатидах и атлантах еле освещенной громады. Еще в 1960-е Комендантское кладбище Петропавловки попросту заросло бурьяном. Расчистили позже, когда стали водить в нее туристов.

Правда, в городах было просторно: в них земля не продавалась и не покупалась, даже в центре всегда было много свободного места.

СССР так громаден, расположен в таких разных климатических и природных зонах, что условия жизни везде были совершенно разные. В Петербурге, например, огромный процент горожан жили в коммунальных квартирах. Это было настолько заметной частью жизни в городе, что в наше время об этом написаны книги, как о важной примете советского времени. Но для большинства других городов СССР, для обитателей новостроек (а в них в «годы застоя» жило порядка 70 % всех горожан) это было совсем не актуально.

Подъезды не закрывались. Тем более — никаких кодовых замков и домофонов. Пропахшие мочой подъезды были нормой.

В городах было «некуда пойти» в том смысле, что не было ресторанов, работающих в ночное время. И вообще не было сети кафе, чаще всего ели и пили дома.

И все же в городах, при некоторой неприхотливости, было удобно: транспорт ходил регулярно и почти круглые сутки, стоил буквально копейки. 3 копейки трамвай, 4 или 5 копеек троллейбус, 5–6 копеек — автобус. Такси были вполне доступны. Столовые кормили не особенно вкусно, но сытно и дешево. Даже в незнакомом городе легко было найти место, где поесть.

Что типично для СССР — почти полное отсутствие всего готового и удобного. Это касается и мебели, и одежды, и еды. Советский человек привык покупать много и дешево, а потом доводить до ума сам и автомобиль, и мебель, и одежду, и квартиру. И делать запасы!

Дефицит тканей, а тут «выбросили»! Необходимо купить сразу больше. Мяса дефицит, а тут продают целые туши сайгаков! Надо купить целую тушу.

Это делало СССР страной рукастых людей, которые многое делали своими руками. Мне до сих пор неудобна хлебная нарезка… Навязчивый сервис, в котором за меня делают то, что я могу сделать сам. И даже лучше, если сделаю сам! Ведь в нарезке все ломтики одной толщины, а я, может, захочу отрезать то потоньше, то потолще!

СССР был страной «рукастых» женщин. Волей-неволей они учились разделывать, хранить, заготавливать, консервировать, готовить… Многие ли девицы 20 лет сейчас сумеют сами сделать торт? А большинство моих сверстниц — умеют.

Девочек на уроках труда перво-наперво учили шить ночные рубашки. Эти детали туалета и правда очень часто шили сами. А многие умели и платье сшить, и рубашку мужу, и трусы во время легендарного «дефицита трусов».

У нас на хозяйство уходило много времени — но ведь никто особенно никуда не спешил. У нас было много истинно своих вещей — сделанных своими руками.

Многого вообще не было — той же туалетной бумаги. Мы пользовались газетами, и не помню случая, чтобы кто-то от этого умер. Не было баночек для лекарств с «безопасными» крышечками. Не было спиртного в ярких пузатых бутылках. Да!!! Еще у нас не было машинок для разрезания яиц, машинок для поджаривания хлеба и машинки для переворачивания уже прочитанных страниц книги.

«Зато» было много вкусностей, которые мы готовили сами. Включая и домашние настойки. Или, например, неправдоподобно вкусное сало домашней засолки.

Аушев по-прежнему против | Олег Павлович Мороз

Единственным из региональных лидеров, выступающим против новой чеченской войны, по-прежнему оставался президент Ингушетии Руслан Аушев. 15 октября на пресс-конференции он вновь заявил об этом.

-- Я не знаю ни одной политической проблемы, -- сказал Аушев, -- которую можно решить силой. Да, с террористами надо бороться, но при этом необходимо все продумать, поскольку последствия боевых действий будут еще тяжелее, чем в прошлый раз.

Аушев снова призвал федеральный центр "найти возможность поговорить с Масхадовым ".

-- Чеченский народ и чеченского президента нужно сделать союзниками в борьбе с террористами, -- заявил президент Ингушетии.

В частности, по его словам, можно было бы подумать о совместных спецоперациях против неподконтрольных Грозному боевиков.

Аушев сказал, что изложил свою позицию Владимиру Путину, однако не встретил у него понимания.

Против переговоров с Масхадовым теперь уже вполне определенно выступил и Кремль. Пресс-секретарь Ельцина Дмитрий Якушкин сказал, что при сложившихся обстоятельствах он "с трудом представляет себе» возможность встречи президентов России и Чечни: с тех пор, как возникла идея такой встречи, обстановка резко изменилась.

Правда, Якушкин не исключил, что с Масхадовым может встретиться Путин -- остается такая вероятность, -- однако на практике и о ней речь сейчас не идет.

Где вы, Анатолий Захарович? - Литературная Газета

65-летие Победы

Где вы, Анатолий Захарович?

ПАМЯТЬ

Год прошёл, как день, день прошёл, как час. Год назад не стало Анатолия Захаровича Рубинова, человека, имя которого ещё при жизни превратилось в бренд «Литературной газеты». Он скончался в День Победы 9 Мая 2009 года, ровно год назад. А как будто только что. «Литературная газета» жила им, а он, заведующий отделом социально-бытовых проблем, жил редакцией своей любимой газеты больше 30 лет. Его статьи представляют собой журналистский и литературный феномен: каждая из них по средам становилась бестселлером. Уже на другой день кабинетный диванчик заполняли письма-отклики. Ещё через день письма приносили мешками. Читатели со всего СССР поддерживали борьбу этого бесстрашного человека с многопудовой махиной советской бюрократии за право жить достойно и без унижений. Анатолий Рубинов боролся за право создать в стране Телефон доверия, Службу знакомств, Общество потребителей – и победил. Он добился того, что продукты стали маркировать – указывать день выпуска и срок годности. Читатели обязаны ему тем, что в стране на много лет был задержан рост цен. В те годы «передовые советские экономисты» утверждали, что вопросы ценообразования урегулирует «его величество спрос». Журналист выступил против серьёзной силы, стоявшей у руля власти, и снова победил. Его статьи «Эффект арбуза», «Разговоры с выражением», «Отдел повышения цен», «Управление повышения цен» и десятки других стали классикой, потому что заставили борцов за вытягивание денег из населения замолчать. В его бытность все эти вопросы считались «бытовой мелочовкой». Заслуга Анатолия Рубинова в том, что он доказал масштабность «мелких бытовых проблем», составляющих повседневную жизнь человека. Анатолий Захарович написал книги, тоже ставшие раритетными: «Интимная жизнь Москвы», «Частная жизнь журналиста», «Операции без секретов»… Сегодня быт человека невыносим. Но некому заступиться за «маленького человека», становящегося перед ликом всемогущего государства всё меньше и меньше. Где вы, Анатолий Захарович?

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

(обратно)

Бенедикт Михайлович Сарнов - ДОКУМЕНТЫ

1

1. XI. 35

Дорогой Иосиф Виссарионович, 23-го октября в Ленинграде задержали мужа Анны Андреевны, Николая Николаевича Пунина, и ее сына, Льва Николаевича Гумилева. Однажды Вы упрекнули меня в безразличии к судьбе товарища.

Помимо той ценности, которую имеет жизнь Ахматовой для нас всех и нашей культуры, она мне дорога и как моя собственная, по всему тому, что я о ней знаю. С начала моей литературной судьбы я свидетель ее честного, трудного и безропотного существования. Я прошу Вас, Иосиф Виссарионович, помочь Ахматовой и освободить ее мужа и сына, отношение к которым Ахматовой является для меня категорическим залогом их честности.

Преданный Вам Пастернак

2

Конец декабря 1935

Дорогой Иосиф Виссарионович! Меня мучит, что я не последовал тогда своему первому желанию и не поблагодарил Вас  за чудесное молниеносное освобождение родных Ахматовой; но я постеснялся побеспокоить Вас вторично и решил затаить про себя это чувство горячей признательности Вам, уверенный в том, что все равно, неведомым образом, оно как-нибудь до Вас дойдет.

И еще тяжелое чувство. Я сперва написал Вам по-своему, с отступлениями, повинуясь чему-то тайному, что помимо всем понятного и всеми разделяемого, привязывает меня к Вам. Но мне посоветовали сократить и упростить письмо, и я остался с ужасным чувством, будто послал Вам что-то не свое, чужое.

Я давно мечтал поднести Вам какой-нибудь скромный плод моих трудов, но все это так бездарно, что мечте, видно, никогда не осуществиться. Или тут надо быть смелее и, недолго раздумывая, последовать первому побуждению?

«Грузинские лирики» — работа слабая и несамостоятельная, честь и заслуга которой всецело принадлежит самим авторам, в значительной части замечательным поэтам. В передаче Важа Пшавелы я сознательно уклонился от верности форме подлинника по соображениям, которыми не смею Вас утомлять, для того, чтобы тем свободнее передать бездонный и громоподобный по красоте и мысли дух оригинала.

В заключение горячо благодарю Вас за Ваши недавние слова о Маяковском. Они отвечают моим собственным чувствам, я люблю его и написал об этом целую книгу. Но и косвенно Ваши строки о нем отозвались на мне спасительно. Последнее время меня, под влиянием Запада, страшно раздували, придавали преувеличенное значение (я даже от этого заболел); во мне стали подозревать серьезную художественную силу. Теперь, после того, как Вы поставили Маяковского на первое место, с меня это подозрение снято, и я с легким сердцем могу жить и работать по-прежнему, в скромной тишине, с неожиданностями и таинственностями, без которых я бы не любил жизни.

Именем этой таинственности горячо Вас любящий и преданный Вам

Б. Пастернак

3

25 августа 1945, Переделкино

Дорогой Иосиф Виссарионович.

Я с семьей живу временами довольно трудно. Мы получили когда-то скверную квартиру, самую плохую в писательском доме, и неналаженность жизни в ней сама влечет к дальнейшим ухудшеньям. Так, когда я во время войны уехал на несколько месяцев к эвакуированной семье из Москвы, в квартире, как наихудшей в доме, расположилась зенитная точка, и вместе с обстановкой в ней погибли работы и архив моего покойного отца, академика Л. О. Пастернака, недавно скончавшегося в Оксфорде. Приблизительно в это же время у нас умер двадцатилетний сын от костного туберкулеза, нажитого в той же квартире, очень сырой.

Я два года тому назад писал об этом В. М. Молотову. Очень быстро по его распоряжению явилась комиссия от Моссовета, признала помещенье непригодным для проживанья, повторила посещенье и тем дело ограничилось. Я никого не виню, новых домов мало, и естественно, что квартиры достаются только людям чрезвычайным, крупным служащим и лауреатам. Устроиться в бытовом отношении в городе пока для меня мечта неосуществимая, и я к Вам не с этими тягостями, потому что никогда не осмелился бы докучать Вам ничем неисполнимым. Моя просьба проще. Она, как мне кажется, удовлетворима и справедлива.

Я пять лет работаю над лучшими произведениями Шекспира, и, судя по некоторым откликам у нас и за границей, не без удачи. Не может ли Комитет по делам искусств намекнуть театрам, что в отношении этих пьес они могут довольствоваться собственным вкусом и ставить их, если они им нравятся, не ожидая дополнительных указаний, потому что в театрах, да и не только в них, шарахаются всего, что живет только своими скромными силами и не имеет нескольких дополнительных санкций и рекомендаций. Так было в Московском Художественном Театре с Гамлетом, дорогу которому перешла современная пьеса «Иоанн Грозный».

Поддержка театров явилась бы для меня большим облегчением. Жить одною текущей работой возможно, но трудно. Мне давно за пятьдесят, зимой у меня от переутомления болела и долго была в бездействии правая рука, так что я научился писать левой, у меня постоянно болят глаза. Мне очень совестно беспокоить Вас пустяками, я годы и годы воздерживался от этого, пока был жив Александр Сергеевич Щербаков, который знал меня и выручал в крайностях.

Дача в Переделкине.

25 авг. 1945 г.

Биньямин Нетаниягу, АНАЛИЗ КЛЮЧЕВЫХ ДЛЯ ИЗРАИЛЯ ПОГРАНИЧНЫХ РАЙОНОВ

1. ЗАПАДНЫЙ БЕРЕГ ИОРДАНА

а) Опасности. Иордано-израильская граница имеет 330 миль и тянется от залива Акаба на юге к Мертвому морю, затем вдоль демаркационной линии, проложенной по перемирию, затем дальше на север по Иордану к реке Ярмук и по ней к Сирии. Эта граница, обычно, не очень усиленно охранялась военными подразделениями. Ее зашита состояла из небольших, далеко отстоящих друг от друга, постов и патрулей, что делало переход в Израиль террористов и диверсантов делом относительно несложным. За период с января 1965 года по февраль 1967 года здесь зарегистрировано 53 случая диверсий и подрывной деятельности, в результате чего 3 человека погибли, 35 были ранены, а домам, дорогам, мостам, железнодорожным путям, водо- и электроснабжению Израиля нанесен урон. Часто происходили небольшие перестрелки. Большинство этих инцидентов имело место на участке между горой Хеврон и районом Арава, где иорданские власти не принимали должных мер против нарушителей. Возвышенность, которая тянется с севера на юг по центру Западной Иордании, подходит к узкой срединной части Израиля и дает возможность быстрого вражеского прорыва к морю, что сразу разделило бы страну на две части.

б) Рекомендации. Граница вдоль господствующих высот над рекой Иордан с запада, сделает оборонительный рубеж менее протяженным. Однако Израилю, как минимум, понадобится оборонительная линия вдоль оси: Бардала – Тубас – Наблус – Бира -Иерусалим и затем идущая к северной оконечности Мертвого моря. Это расширит узкую центральную часть Израиля, даст дополнительные тылы для защиты Тель-Авива и дополнительную буферную зону для воздушной базы в Беэр-Шеве. К тому же эта линия включит часть склонов и убережет низинные израильские поселения от артиллерийского огня. Линия также сделает оборонительные рубежи короче, чем они были по границе 4 июня 1967 года, уменьшит клин, врезающийся в Израиль со стороны Иордании и предоставит лучшие линии коммуникаций для фланговых маневров.

Анатолий Тимофеевич Фоменко, 13. АНАЛИЗ НЕКОТОРЫХ ТЕКСТОВ КРЮКОВА

Поскольку некоторые исследователи упорно считают соавтором Тихого Дона казацкого писателя Федора Крюкова, то уместно рассмотреть и этот вопрос. К сожалению мы не располагали более поздними и фундаментальными работами Крюкова, написанными в период первой мировой войны и гражданской войны. Вообще, как отмечено в [18], биография Ф.Д.Крюкова до 1990 года была практически неизвестна советскому читателю. А.Г.Макаров и С.Э.Макарова высказывают такую мысль: "Не последнюю роль в "замалчивании" Крюкова и его произведений в советское время сыграли представители советского литературоведения и, особенно, шолохо-ведения" [18],с.14.

Мы смогли проанализировать лишь несколько его небольших ранних рассказов: Жажда, Мать, Полчаса, Шаг на месте. Все они были написаны Крюковым до мировой войны — в 1905–1907 годах и относятся к самому началу его литературной деятельности. Поэтому сразу скажем, что особенных ожиданий возлагать на этот бедный материал не следует.

Полученные результаты приведены в таблице.

-

Произведения КРЮКОВА …… Общее количество слов в тексте …… Количество служебных слов …… Процент служебных слов

—

Жажда …… 5528 …… 1161 …… 21,00

Полчаса …… 4391 …… 924 …… 21,04

Мать …… 14965 …… 3159 …… 21,17

Шаг на месте …… 18699 …… 3954 …… 21,14

-

Итого: …… 43583 …… 9198 …… 21,11

-

Видно, что доступные нам объемы выборок ЧРЕЗВЫЧАЙНО МАЛЫ, а потому результат может оказаться неустойчивым. Тем не менее, процент служебных слов у Крюкова довольно стабилен и колеблется незначительно.

Малый объем исследованного нами текста, недостаточно богатый словарь ранних произведений Крюкова, а также то обстоятельство, что часть этих рассказов вообще не относится к описанию казачества, не дают нам права сделать вывод о непричастности Крюкова к роману Тихий Дон, как и утверждать, что он соавтор этого произведения.

ОДНАКО, ИЗ ПРИВЕДЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ ПО-ВИДИМОМУ СЛЕДУЕТ, ЧТО ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ О СОАВТОРСТВЕ КРЮКОВА — НЕ ПРАЗДНЫЙ СЛУХ. Как видно из процента служебных слов, разница между произведениями Крюкова и первыми двумя книгами Тихого Дона составляет всего 1,56 % = 21,11–19,55. А разница между Шолоховым I и этими же книгами Тихого Дона (т. е. подозреваемым Шолоховым II) значительно больше и составляет 3,48 % = 23,03–19,55. Отсюда следует, что стилеметрия Крюкова не так уж сильно отличается от Тихого Дона.

М.А. ШОЛОХОВ КУДА ДАЛЬШЕ ОТ ПЕРВЫХ ДВУХ КНИГ РОМАНА, ЧЕМ Ф.Д.КРЮКОВ.

Однако пока не будут исследованы более поздние тексты Крюкова, посвященные истории донского казачества, нельзя прийти к определенному выводу о причастности Крюкова к написанию первых двух книг Тихого Дона. Хотя нет пока и оснований отвергать его участие.

Алексей Николаевич Толстой, НА ПЛОЩАДИ У СОБОРА

Толпа, полная ожидания, неизвестности, трепета, восторженная до крайних пределов, как ртуть чувствительная к каждому трепету своей опоры, составленная из самых разнообразных и разноплеменных элементов, шумящая, не желающая ничего слушать или затихающая так, что слышно свое дыхание, толпа, вооруженная красными флагами, - собралась на площади Казанского собора. Не ясная, определенная цель собрала ее у этих холодных и строгих колонн, не радость или негодование, а смутное ожидание чего-то нового, светлого, что должно вдруг предстать их давно не видевшим очам.

Если бы вспыхнуло это дождливое гнилое небо, если бы тысяча солнц зажглась на нем, толпа не удивилась, а только еще громче и восторженнее закричала бы и запела.

Всех сблизил этот момент, и холодные неприветливые петербуржцы стали вдруг мягче, точно глубоко заложенный в их сердце, чуть тлеющий огонек любви ярко загорелся и теплым светом осветил бледные лица.

Все чувствовали, что свершилось. Что настал праздник свободы, поднялся занавес над ослепительно ярким горизонтом, и далеким и близким вместе.

И виновниками этого были рабочие, скромные серые рабочие. Голодные, озябшие, со смутной надеждой на будущее и меньше всего получившие в настоящем.

Поставивши на карту все - жизнь и свободу, голодные, гонимые и избиваемые, они на своих, согбенных тяжелых трудом, мускулистых спинах вынесли русское общество на ту высоту, с которой оно может крикнуть: "Я хочу жить так, как я хочу, а не как мне велят". И потом сообщить тем, кому принадлежат эти спины: "Я думаю, что вы довольны, что вам нечего уже больше желать и добиваться".

Так бы сказали и студенты, если бы они не боялись рабочих, как боится ученик своего наставника.

Студенчество многими издавна считалось пульсом общественной жизни (и если скинуть десяток лет, то это окажется верным). Многие ругали, но втайне гордились им, вспоминая себя в былые годы. Оно было самым чувствительным центром громадного, оборванного, полуизбитого, дремлющего от голода и скуки русского тела. Оно рефлексировало на все беспощадные удары, сыпавшиеся усиленным темпом, рефлексировало горячо и, придавленное, опять и опять возмущалось. И по всему громадному телу пробегала дрожь от этих судорожных вздохов.

Но борьба была не по силам, лучшие люди сломились, и студенчество, сделав последнее отчаянное движение в январе 1905 года, замерло, обессиленное. Лучшие, светлые головы принесли себя в жертву обществу и теперь гниют по тюрьмам или в поселках дальнего севера.

И сколько возвышенных чувств, сколько светлых идей, сколько светочей, могущих ярко озарить нашу серую жизнь, томится в душных казармах, и целые армии их, протянув изможденные руки, кричат русскому обществу: Свободы, дайте нам свободы! Вы в силах это сделать. Вы, которые вошли так далеко. Неужели в вас не найдется капли сострадания к тем, которые за вас отдали свою жизнь и свободу? Неужели общество должно вновь воссесть на плечи рабочих, чтобы подняться еще выше...

Жоржи Амаду, Берлин, 1992

Юрген Грюнер, директор берлинского издательства «Фольк унд Вельт». рассказал мне в письме о той драме, которую переживает он после воссоединения Германии. Крупнейшее в ГДР издательство, выпускавшее иностранную литературу, того и гляди, не переживет приватизации, не выдержит трудностей, порожденных свободной конкуренцией.

Письмо меня огорчило. О «Фольк унд Вельт» я могу сказать лишь самые хорошие слова. Издательство это приобрело права на перевод моих книг на немецкий язык и выпустило их в свет — все. Хорошие переводы, хорошие издания, первоклассная полиграфия, колоссальные тиражи… И платили в срок — все, словом, было как полагается.

Впрочем, насчет того, что немцы перевели и издали все мои романы, я наврал. Было одно исключение, была книжка, которая так и не вышла в свет. В 1972 году получил я от них письмо: сообщалось, что «Терезу Батисту, уставшую воевать» издать не представляется возможным по одной-единственной, но очень важной идеологической причине: проститутка не может быть положительным героем романа.

А вы помните, вы знаете, что это такое было — «положительный герой» и какое место занимал он в мире развитого социализма, того самого, что теперь исчез бесследно? Если не знаете — ваше счастье, я тогда и объяснять не буду.

4 Взлет и падение - А. Л. Величанский

[4.01] Edgar J, Fripp, Shakespeare: Man and Artist (1938), i. 36. Фрипп не документирует эту передачу. ME (p. 8) просто указывает на то, что "Джон Шекспир, возможно, продал свой копигольд, поскольку его имя не появляется в протоколах манориального суда за 1574 и последующие годы".

[4.02] Сэмюэль Танненбаум напечатал полный текст этого документа в "A Neglected Shakspere Document", Shakespeare Association Bulletin, vi (1931), 111-2. ME (32) ошибочно указал в качестве даты 19 июля 1586 вместо 1587.

[4.03] Этот документ, находящийся среди саквильских бумаг, помещенных в архиве графства Кент, был опубликован в: Hugh А. Наnleу, Shakespeare's Family in Stratford Records, The Times Literary Supplement (21 May 1964), 441.

[4.04] Sir Richard Phillips, в The Monthly Magazine; or British Register, xlv (1818), 2; EKC, ii. 299.

[4.05] Leslie Hotson, Three Shakespeares, Shakespeare's Sonnets Dated and Other Essays (1949), p. 231. Хотсон обнаружил это судебное дело.

[4.06] Две из четырех попыток Хигфорда были ранее отмечены Эдгаром Фриппом (см. "Shakespeare: Man and Artist" (1938), i. 71n). Две другие были описаны в бумагах Тэнджи Лина, ссылавшегося на Public Record Office, CP 40 1352, Hilary 20 Eliz., and CP 40 1356, Easter 20 Eliz.

[4.07] "Minutes and Accounts of the Corporation of Stratford-upon-Avon" ed. Richard Savage and Edgar I. Fripp; Publications of the Dugdale Society (Oxford and London, 1921-30), i, pp. xxi-xxii, xxxiv-xxxv; см. также Шекспир Уильям. Полн. собр. соч., т. 2, с. 191

[4.08] Fripp, Shakespeare, i. 34; The Victoria History of the County of Warwick (1904-69), iii. 254.

[4.09] Fripp, Shakespeare, i. 43. Подробностями жизни городской корпорации и местных обычаев я обязан главным образом Фриппу.

[4.10] Трест по опеке над домом-музеем У. Шекспира хранит образец такой распорки перчаточника в музейном собрании в доме Мэри Арден.

[4.11] John Ferne, The Blazon of Gentrie (1586), the first part, The Glorie of Generositie, pp. 58-60; цитируется (частично) в EKC, ii. 25.

[4.12] См. с. 293-296.

[4.13] ME, 29-30.

[4.14] Там же, р. 31.

[4.15] Любопытно, что три имени, использованные Шекспиром в "Генри V", Флюэллен, Бардольф и Корт - появляются в этом списке - Флюэллен и Бардольф среди девяти, а Корт - в следующей группе.

[4.16] ME, 34-4. Помощь ME неоценима во всем, что касается карьеры Джона Шекспира.

[4.17] Сборник отчетов муниципального совета цитируется в Fripp, Master Richard Quyny (Oxford, 1924), p. 132. Дуглас Хеймер обращал внимание на экономические условия в своем отзыве на мою книгу "Shakespeare's Lives" (Oxford, 1970) в: Review of English Studies, n. s., xxxii (1971), 483-4.

[4.18] Lewis Вауlу, The Practise of Pietie (1613 ed.), p. 551; цитировано (в изд. 1699) в работе: Fripp, Quyny, p. 101. К 1842 г. этот поучительный трактат выдержал семьдесят пять изданий. О двух стратфордских пожарах см. также Fripp, Shakespeare, i. 402-403, 419.

307. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ 8 (20) мая 1867. Гомбург / Федор Михайлович Достоевский

Hombourg Понедельник 20 мая, 10 часов утра.

Здравствуй, милая моя, бесценная, единственная, сокровище и радость моя. Милый мой друг, вчерашний день опять ничего не решил, (1) я всё еще на одной точке и леплюсь кое-как и не добился, покамест, ни до какого результата, так что и опять не выезжаю; что-то скажет сегодняшний день? Может быть, что-нибудь и будет решительное. Во всяком случае, завтра получишь от меня точное известие, то есть выезжаю ли я или нет?

Ангел мой, ты не поверишь, как я обрадовался и с каким счастьем прочел я, на почте, твои две крошечные писульки на двух листиках. Я их целовал и так рад, так рад был твоей любви. Она видна, в каждой строчке, в каждом выражении твоем, и как ты хорошо пишешь письма. Куда мне так написать и так выразить мое сердце, мои ощущения. Я и наяву-то, и когда мы вместе, не сообщителен, угрюм и совершенно не имею дара выразить себя всего. Формы, жеста не имею. Покойный брат Миша часто с горечью упрекал меня в этом. Милая моя, простишь ли ты когда-нибудь меня за то, что я тебя так мучаю, покинул тебя и не еду! Твое письмо, в этом отношении, решительно измучило меня вчера, хоть ты сама и ни словом, ни мыслию не упрекаешь меня, а даже напротив - ободряешь и утешаешь. Но ведь я чувствую всё. И во-первых, я сам не сообразил еще прежде всей затруднительности, всей муки моей будущей, решаясь ехать сюда. Я твердо был убежден, что еду только на четыре дня, и не сообразил, что если внешние обстоятельства, совершенно не от меня зависящие, задержат меня, то что будет с нами обоими. Будучи вблизи, возле тебя, я не сообразил тогда, как я люблю тебя и как тяжела для нас обоих разлука. Мы уже начинаем срастаться и, кажется, сильно срослись вместе, Аня, и так сильно, что не заметили, я по крайней мере. Ты не знаешь, как мне хотелось, например вчера, быть с тобою; и я со слезами молился ночью о тебе, удержаться не мог.

А вчера был день решительно пакостный и скверный. Главное, всё это бестолково, глупо и низко. А все-таки оторваться от моей идеи не могу, то есть бросить всё, как есть, и приехать к тебе. Да теперь это почти что, покамест, и невозможно, то есть сейчас-то. Что завтра скажет. Веришь ли: я проиграл вчера всё, всё до последней копейки, до последнего гульдена, и так и решил написать тебе поскорей, чтоб ты прислала мне денег на выезд. Но вспомнил о часах и пошел к часовщику их продать или заложить. Здесь это ужасно всё обыкновенно, то есть в игорном городе. Есть целые магазины золотых и серебряных вещей, которые только тем и промышляют. Представь себе, какие подлые эти немцы: он купил у меня часы, с цепочкой (стоили мне 125 руб. по крайней цене) и дал мне за них всего 65 гульденов, то есть 43 талера, то есть почти в 2 1/2 раза меньше. Но я продал с тем, чтоб он дал мне одну неделю срока и что если я в течение недели приду выкупить, то он мне отдаст, разумеется, с процентом. И представь себе, на эти деньги я все-таки отыгрался, и сегодня пойду сейчас (2) выкупить часы. Затем у меня останется 16 фридрихсдоров. Я отыграл их тем, что переломил себя вчера и решительно не давал себе увлекаться. Это дает мне некоторую надежду. Но боюсь, боюсь. Что-то скажет сегодняшний день. Одним словом, завтра скажу тебе какое-нибудь верное слово.

Итак, простишь ли ты меня за всё это. О, Аня! Перетерпим это время, и, может быть, потом будет лучше. Не мучайся очень обо мне, не тоскуй. Главное, не тоскуй и будь здорова. Ведь во всяком же случае я очень скоро возвращусь. А там мы вечно с тобой. Эта разлука минутная даже полезна для нашего счастья. Она много-много дала сознания.

Пиши мне побольше подробностей о себе, не пропускай ничего. Если нездорова, не скрывай и напиши это. Я здесь здоров совершенно. Вчера была прелестная погода; сегодня тоже недурна кажется. Вчера было воскресенье, и все эти гомбургские немцы с женами (3) явились после обеда в воксал. Обыкновенно по будням играют иностранцы, и давки нет. А тут давка, духота, толкотня, грубость. Ах, какие подлые эти немцы. Прощай, Аня, прощай, радость моя, будь весела и счастлива. Люби меня. До завтра. Обнимаю тебя крепко, крепко. Люблю беспредельно, твой весь, до последней капли

Ф. Достоевский.

Завтра напишу непременно.

Р. S. Ради бога, Аня, не высылай мне сюда никаких писем, ничего не может быть такого особенно важного, тем более из Москвы. Пусть подождет. А то я могу выехать отсюда каждый день, и с письмом расстренемся.

На конверте: Saxe, Dresden, m-еr et madame Dostoiewsky, poste restante.

(1) далее было начато: Я не знаю

(2) было: опять

(3) далее было: которые все

252. С. Н. ФЕДОРОВУ 25 февраля 1865. Петербург (1) / Федор Михайлович Достоевский

Милостивый государь,

24 февраля в 10 часов вечера я получил от Вас телеграмму такого содержания:

"Высылайте четыреста рублей. Нуждаюсь. Обещали в январе. Телеграфируйте в счет. Так не оставлю. (2) Степан Федоров".

Собственно для того, чтоб не было от Вас других телеграмм, телеграфировал я Вам на другой день. Получите приличный ответ. (3) Вот этот ответ.

Во-1-х, позвольте Вам (4) заметить, что ко мне лично, к Федору Достоевскому, Вы не имели ни малейшего права высылать телеграммы с приказаниями: высылайте четыреста руб., и с угрозами в конце: Так не оставлю. Да и никто никогда еще так не писал мне.... <от>ношения, слава богу, знают. Да и к чему тогда ко мне телеграмма? Я разве брал у Вас деньги или пользовался когда Вашим трудом? Ясное дело, что Вы приняли меня за наследника и собственника.

Иль, может быть, Вы оттого телеграфировали мне, что я Вам уже раз отвечал и обещался уплатить в январе. Помилуйте, родственник Вашего должника, хотя и близкий, но относительно наследства совершенно посторонний, - обещается Вам от своего имени (а у меня имя честное) постараться уплатить, даже обнадеживает сроком (хотя в сроке (5) и сам ошибается), обещается для этого не щадить ни сил, ни способностей, - и всё это из чужого долга, - да я думал, что за эту решимость вести дела меня даже, может быть, кто-нибудь поблагодарит или, по крайней мере, даст мне (довольно неопытному в этих делах) время всё это устроить, а между тем мне же присылают телеграмму - извините меня - с грубой угрозой.

Ясное дело, что Вы потеряли ко мне доверенность и не хотите более в этом деле моего посредничества. Стало быть, хотите действовать по закону. Ваша полная воля; но опять скажите, для чего же присылать мне тогда (6) такую устрашительную телеграмму, с такими обидными выражениями?

Я никогда у Вас ничего не брал, ничего Вам не был должен. Для чего же Вы меня стращаете и даже срамите? Жалею о том, что Ваш труд остался неоплаченным, но отвечать лично я за него не могу, (7) - даже старанием и желанием помочь, потому что Вы сами не имеете ко мне доверия, что доказывает Ваша телеграмма. Как только Вы хотите действовать иными путями, я очевидно тотчас же становлюсь в стороне, потому что сам я в этом деле сторона.

Примите уверение в полном моем уважении.

Ваш покорный слуга

Федор Достоевский.

25 февр./65.

(1) начало письма не сохранилось, до слов: не писал мне - печатается по первой редакции

(2) далее было: Подписано Степ<ан>

(3) далее было: и сегодня же

(4) далее было: милостивый государь

(5) было: в этом

(6) вместо: мне тогда - было: после этого

(7) далее было: тем более, что

Безумный спецназ / Андрей Новиков

(MEN WHO STARE AT GOATS)

Производство компаний Smoke House, BBC Films, Westgate Film Services и Winchester Capital Partners (США-ВБ), 2009.

Режиссер Грант Хеслов.

В ролях: Джордж Клуни, Юйен МакГрегор, Джефф Бриджес, Кевин Спейси, Стивен Лэнг, Роберт Патрик, Валид Цайтер, Стивен Рут и др.

1 ч. 30 мин.

Американский репортер Боб Уилтон, устав от своего образа жизни, едет в оккупированный Ирак. В дороге он знакомится с Лином Кэсседи, секретным агентом Новой армии Земли. По случайности репортер уже знает об этом спецподразделении армии США, где якобы тренировали джедаев — людей с паранормальными способностями. Но если прежде Боб не верил в существование секретной организации, то встретившись с одним из джедаев, решил узнать правду. Поэтому вместе с Лином он отправляется на поиски его таинственного учителя…

"Безумный спецназ" — экранизация книги британского журналиста Джона Ронсона "Люди, которые смотрят на коз" и один из самых странных фильмов последних лет. Необычность картины заключается в том, что она постоянно балансирует на грани комедии и серьезной антивоенной новеллы. Новая армия Земли, убитая силой мысли коза, джедаи, которые танцуют и поклоняются солнцу посреди казармы — и тут же рассуждения о том, как сделать мир лучше, и сцена, где измученный экспериментами солдат расстреливает сослуживцев. И все это в исполнении звездного актерского состава. Причем актеры играют так, будто снимаются в настоящей драме. С серьезными лицами, с печальными взглядами говорят о значении Новой армии Земли, о том, как проходить сквозь стены, и со слезами на глазах скорбят об убитой козе.

Именно актерская игра — лучшая, светлая сторона фильма. Во всем прочем картина вышла скучноватой. Для комедии в "Безумном спецназе" слишком мало юмора. Все удачные забавные моменты, как уже повелось, были показаны в рекламном ролике. А для антивоенной новеллы в картине слишком много бреда. При этом зрителя убеждают, что действие основано на реальных событиях. Но после появления первого джедая-хиппи с длинной косой поверх мундира верится в это с трудом.

Степан Кайманов